![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Тюльпан четыре" из книги Гиоры Рома
Гиора Ром летчик еврейских ВВС самолет которого был сбит 11 сентября 1969 года. 7 декабря того же года он был освобожден в рамках обмена военнопленными. Вместе с ним был освобожден Нисим Ашкенази и два гражданина ранее похищенных в Сирии. В обмен было освобождено около семидесяти сирийских и египетских военнопленных. Это отрывок из его книги "Тюльпан 4"опубликованной через 10 лет после его ухода из Армии
Перевод antizioni
Спустя несколько минут дверь открылась и в комнату вошли десять мужчин, все в зеленых больничных халатах поверх одежды. В одном из них с легкостью можно было узнать представителя Красного Креста. Он выделялся европейской одеждой, которую халат не смог скрыть. У него была белая кожа и волнистые волосы. Его звали месье Буазар и был он гражданином Швейцарии, как и все люди красного креста, о чем я узнал в последствии. Остальные мужчины были частично журналистами, а частично представителями спецслужб.Были фоторепортеры, с большими фотоаппаратами и журналисты с микрофонами.
Буазар начал с того, что представился. Когда я сказал ему, что рад встретить представителя Красного креста, он неожиданно прервал меня: "мне надо, чтобы ты убедился, что я представитель Красного Креста а не подставное лицо" Он склонился надо мной и прошептал мне два слова, которые знали только я и Мирьям. "Это от жены" - сказл он. Я был очень рассержен на себя за то, что сама возможность мошенничества и обмана мне даже в голову не пришла. Семь недель непрерывной бдительности, и на-тебе, пошел с распростертыми объятиями и закрытыми глазами, без всякой проверки, навстречу счастью. Мое состояние в тот момент действительно можно было бы описать не иначе, как высшее счастье. Счастье в самом чистом его виде. Я стал частью некой международной системы, хотя и не могу на нее влиять я все же ее часть. У меня есть канал связи со страной, со своей семьей, со своими друзьями, со своим прошлым.
В комнате продолжалось столпотворение. Буазар присел рядом со мной и начал беседу. Его интересовали мои ранения и подробности оказанной мне медицинской помощи. Сам же он рассказал о том, что происходит в моей семье. Завязавшуюся беседу фотографировали во всех возможных ракурсах. На секунду нас прервали и меня спросили не хотел бы я дать интервью новостной программе.Я отказался, боясь что мое выступление будет отредактированно таким образом, что может показаться, что я хвалю тех кто держит меня в плену. Я не верил, что у мня хватит сил рассказать ВСЕ что я прошел здесь,только ради того,чтобы это было вырезано при монтаже, а я оказался здесь, после того как облил грязью своих гостеприимных хозяев и рассказал о том что угнетало меня в тюрьме.
Людей попросили выйти и в комнате остались только Буазар, Саид и я. Буазар спросил хочу ли я продолжать в таком составе или предпочел бы говорить с ним наедине. "Конечно наедине" - сказал я, и Саид скорчив обиженную рожу вышел. Буазар вытащил из сумки три бланка открыток Красного Креста. Кому пишем? Чье имя ставим? Как рассказать о том, что происходит не рассказывая о том,что происходит? Как их успокоить? Как сказать им что вместе с тем,я не мед здесь ем?Я смотрю на Буазара ион говорит мне, что открытки будут проверены египтянами. На каждой открытке написано максимальное допустимое количество слов. Я кладу открытки на поднос для завтрака и начинаю писать. Прежде всего успокаиваю их насчет здоровья - они все равно не могут мне ничем помочь. Пишу о том, что скучаю. Пишу Мирьям, что скоро надо менять масло в нашем "Эскорте".Совсем не полагаюсь на нее в отношении ухода за машиной. В письме к родителям я упоминаю своих братьев, но не под настоящими именами, а под теми, котрые назвал на допросе, в свой первый день в тюрьме. Ури еще на резервистских сборах, а Амикам пойдет в армию только через год. Отдаю открытки Буазару и надеюсь, что они дойдут до дома.
Буазар подошел и встал ко мне очень близко. Он смотрит мне в глаза и бьет двумя пальцами одной руки по ладони другой. Глаза его спрашивают бьют ли, мучают ли меня. "Многими способами" -отвечаю я ему. Жестами он объясняет мне, что боится прослушивания. Мне это не важно. Чудное счастье еще омывает меня непрекращающимися ручьями. Я прошел семинедельный период, в который находился между жизнью и смертью, не потеряв собственного достоинства, сохрани верность стране и авиации и превозмог все свои несчастья.
Я спрашиваю у Буазара как часто мы будем встречаться. Он думает что раз в две недели. Впервые попадая в плен страдаешь неопытностью. И все что говорится, во всяком случае все хорошее, воспринимается как бесспорный факт. О святая простота! Мне только еще предстоит понять, что жизнь в плену намного сложнее и запутаннее. Буазар объясняет мне так же, что Красный Крест покроет все мои расходы в тюремном ларьке. И я уже представляю себя как посылаю Усмана принести мне вафли и лимонад из ларька.
Неожиданно мне приходит в голову идея. Я рассказывая Буазару, что примерно через месяц у Мирьям день рождения и прошу, чтобы Красный крест прислал ей букет цветов с небольшой запиской. которую я напишу. Буазар обещает мне сделать все как я прошу. И действительно. в свой день рождения Мирьям получила букет цветов с запиской от своего пленногомужа.
Перевод antizioni
Спустя несколько минут дверь открылась и в комнату вошли десять мужчин, все в зеленых больничных халатах поверх одежды. В одном из них с легкостью можно было узнать представителя Красного Креста. Он выделялся европейской одеждой, которую халат не смог скрыть. У него была белая кожа и волнистые волосы. Его звали месье Буазар и был он гражданином Швейцарии, как и все люди красного креста, о чем я узнал в последствии. Остальные мужчины были частично журналистами, а частично представителями спецслужб.Были фоторепортеры, с большими фотоаппаратами и журналисты с микрофонами.
Буазар начал с того, что представился. Когда я сказал ему, что рад встретить представителя Красного креста, он неожиданно прервал меня: "мне надо, чтобы ты убедился, что я представитель Красного Креста а не подставное лицо" Он склонился надо мной и прошептал мне два слова, которые знали только я и Мирьям. "Это от жены" - сказл он. Я был очень рассержен на себя за то, что сама возможность мошенничества и обмана мне даже в голову не пришла. Семь недель непрерывной бдительности, и на-тебе, пошел с распростертыми объятиями и закрытыми глазами, без всякой проверки, навстречу счастью. Мое состояние в тот момент действительно можно было бы описать не иначе, как высшее счастье. Счастье в самом чистом его виде. Я стал частью некой международной системы, хотя и не могу на нее влиять я все же ее часть. У меня есть канал связи со страной, со своей семьей, со своими друзьями, со своим прошлым.
В комнате продолжалось столпотворение. Буазар присел рядом со мной и начал беседу. Его интересовали мои ранения и подробности оказанной мне медицинской помощи. Сам же он рассказал о том, что происходит в моей семье. Завязавшуюся беседу фотографировали во всех возможных ракурсах. На секунду нас прервали и меня спросили не хотел бы я дать интервью новостной программе.Я отказался, боясь что мое выступление будет отредактированно таким образом, что может показаться, что я хвалю тех кто держит меня в плену. Я не верил, что у мня хватит сил рассказать ВСЕ что я прошел здесь,только ради того,чтобы это было вырезано при монтаже, а я оказался здесь, после того как облил грязью своих гостеприимных хозяев и рассказал о том что угнетало меня в тюрьме.
Людей попросили выйти и в комнате остались только Буазар, Саид и я. Буазар спросил хочу ли я продолжать в таком составе или предпочел бы говорить с ним наедине. "Конечно наедине" - сказал я, и Саид скорчив обиженную рожу вышел. Буазар вытащил из сумки три бланка открыток Красного Креста. Кому пишем? Чье имя ставим? Как рассказать о том, что происходит не рассказывая о том,что происходит? Как их успокоить? Как сказать им что вместе с тем,я не мед здесь ем?Я смотрю на Буазара ион говорит мне, что открытки будут проверены египтянами. На каждой открытке написано максимальное допустимое количество слов. Я кладу открытки на поднос для завтрака и начинаю писать. Прежде всего успокаиваю их насчет здоровья - они все равно не могут мне ничем помочь. Пишу о том, что скучаю. Пишу Мирьям, что скоро надо менять масло в нашем "Эскорте".Совсем не полагаюсь на нее в отношении ухода за машиной. В письме к родителям я упоминаю своих братьев, но не под настоящими именами, а под теми, котрые назвал на допросе, в свой первый день в тюрьме. Ури еще на резервистских сборах, а Амикам пойдет в армию только через год. Отдаю открытки Буазару и надеюсь, что они дойдут до дома.
Буазар подошел и встал ко мне очень близко. Он смотрит мне в глаза и бьет двумя пальцами одной руки по ладони другой. Глаза его спрашивают бьют ли, мучают ли меня. "Многими способами" -отвечаю я ему. Жестами он объясняет мне, что боится прослушивания. Мне это не важно. Чудное счастье еще омывает меня непрекращающимися ручьями. Я прошел семинедельный период, в который находился между жизнью и смертью, не потеряв собственного достоинства, сохрани верность стране и авиации и превозмог все свои несчастья.
Я спрашиваю у Буазара как часто мы будем встречаться. Он думает что раз в две недели. Впервые попадая в плен страдаешь неопытностью. И все что говорится, во всяком случае все хорошее, воспринимается как бесспорный факт. О святая простота! Мне только еще предстоит понять, что жизнь в плену намного сложнее и запутаннее. Буазар объясняет мне так же, что Красный Крест покроет все мои расходы в тюремном ларьке. И я уже представляю себя как посылаю Усмана принести мне вафли и лимонад из ларька.
Неожиданно мне приходит в голову идея. Я рассказывая Буазару, что примерно через месяц у Мирьям день рождения и прошу, чтобы Красный крест прислал ей букет цветов с небольшой запиской. которую я напишу. Буазар обещает мне сделать все как я прошу. И действительно. в свой день рождения Мирьям получила букет цветов с запиской от своего пленногомужа.
no subject
no subject
Гиора Ром жив